Сергей Мачинский: День Победы – это праздник, когда нужно больше молчать и думать

Юбилей Великой Победы – это прежде всего день памяти. Мы вспоминаем о дедах и прадедах, о тех, кто отстоял Москву и Сталинград, кто брал Берлин и добывал победу. А также о тех, кто не вернулся с ратных полей, о 20-летних мальчишках, сложивших головы за родную землю.

Сергей Мачинский, известный поисковик, руководитель поискового отряда и первый заместитель руководителя Военно-исторического центра Северо-Западного федерального округа о тех, кто не вернулся, знает очень много. В канун 75-летнего юбилея Победы он согласился дать интервью нашему сайту.

21 боец, вернувшийся с войны

- Сергей, я правильно понимаю, что карантин поисковой работе не помеха, вы сейчас как раз в экспедиции?

- Да, верно, работаем в Новгородской области в районе Мясного бора. Здесь погибла 2-я ударная армия, которой командовал генерал Власов. Здесь он предал страну, предал армию, сдался в плен. Мы работаем вместе с ребятами из поискового отряда «Гвардия», нашли останки 21 бойца Красной Армии. Мы здесь больше месяца, уехали еще до карантина. Живем в палатках, заболевших нет, коронавирус нам не страшен.

- И все же карантин сорвал множество юбилейных мероприятий. Как по-вашему, удастся ли ему сорвать и праздничное настроение у людей?

- Вы знаете, у меня к этому празднику отношение особое. Когда я спрашивал своего деда, который прошел всю войну, почему День Победы 20 лет не отмечали, он говорил так: «Для меня День Победы был один раз – 9 мая 1945 года. А когда мы вернулись домой и увидели, чего нам стоила Победа, было не до празднований».

Я согласен с ним. У войны один день победы, а все остальное – это страх, боль, ужас, смерть. И для меня сегодня этот день – праздник, но со слезами на глазах. Потому что нужно не только праздновать, но и ошибки учитывать, не забывать о них. 9 мая – это повод задуматься о том, чтобы такого, войны, больше не было. А просто праздновать, мне кажется, не совсем правильно.

- С другой стороны, совсем не праздновать тоже как-то не очень. Нужно же ветеранов поздравить. Да и молодым ребятам это повод рассказать о войне, сводить на тот же «Бессмертный полк»…

 - Я бы вообще 9 мая делал только «Бессмертный полк» и салют. И еще минуту молчания, потому что в этот день нужно больше молчать и думать. Для меня лучший результат – то, что 21 боец наконец-то вернулся с войны благодаря нашим усилиям.

- Удалось идентифицировать кого-то?

- Один медальон, я думаю, мы сможем прочитать после обработки.

И любовь, и дружба, и подвиг

- Вы уже не первый год занимаетесь поисковыми работами. Есть ли случаи, которые запомнились особо?

- Трудно выделить кого-то. Люди, останки которых проходят через наши руки, в памяти откладываются все до единого. Если удается восстановить имя, найти родственников, проследить судьбу, то понимаешь, что каждый достоин фильма. И у каждого в жизни были такие эпизоды, которые нынешнему человеку кажутся вообще невозможными.

У меня в памяти навсегда остался солдат, останки которого мы нашли подо Ржевом. Он шел прямо на немецкий пулемет и не дошел всего 10 метров. Мы потом перешли в немецкую траншею, там гильз было по колено. То есть огонь был сумасшедший. И солдат шел прямо на этот огонь.

Я тогда вечером пришел на это место, сел и задумался: способен ли я на такое? Смог бы я встать и пойти в атаку на этот пулемет, если бы знал, что точно не выжить? Иногда говорят, что такая смерть бессмысленна. Но сидя там, я понял, что не может она не иметь смысла. Ведь немец, когда стрелял в этого солдата, отвлекся на секунду… А кто-то рядом успел добежать до вражеской траншеи, бросить гранату… А потом дошел до Берлина.

Боец ведь не безрассудно шел на пулемет - он понимал, что надо идти, что если дойдет не он, то кто-то другой дойдет обязательно. Такую смелость, уверенность в том, что задачу нужно выполнить любой ценой, современному поколению не понять. Ту немецкую траншею наши в итоге взяли. А вот я себе так и не ответил на вопрос, смог бы я сделать это или нет.

- Недавно мы на нашем сайте рассказали историю героев двух фотографий 1945-го – Александра Сильвашко со встречи на Эльбе, и Михаила Егорова, он устанавливал знамя на Рейхстаге. Их судьбы оказались очень похожи. Оба ушли в партизаны, потом, когда фронт дошел до них, вошли в регулярную армию, дошли до Берлина, а потом прожили очень скромную жизнь. Вы не встречали таких похожих судеб?

- У людей того времени вообще судьбы в чем-то схожи. Когда я сталкиваюсь с их жизнью, всегда пытаюсь понять, что было у них и чего не хватает нам. Года три назад мы поднимали самолет Р-5 под Демянском. Летчиком был лейтенант Воробьев, а стрелком-бомбардиром - сержант Платонов. По тому, как машина погибла, было понятно, что Платонов был ранен, а Воробьев до последнего пытался посадить машину. Мог бы прыгнуть, но не стал. В итоге оба погибли.

У Воробьева была жена, ей было 20 лет. Когда он погиб, девушка была в эвакуации. Мы нашли документы, из которых выяснили, что, как только она получила извещение о пропаже мужа без вести, она пошла добровольцем на фронт. В 1943 году под Смоленском она получила медаль за отвагу, дожила до победы и умерла от ран в июне 1945 года. Вот история трех человек, где есть и настоящая любовь, и настоящая дружба, и настоящий подвиг.

Через год примерно там же мы поднимали самолет Пе-2 летчика Ахалашвили. И мы узнали, что его жена была в тот момент в лагерях. Он об этом знал, но все равно воевал с полной самоотдачей и погиб в бою. Это тоже любовь – к родине. Вот вам и сходство.

Один из главных памятников в стране

- Вы уже упомянули про Ржев. Несколько дней назад были закончены работы на Ржевском мемориале Советскому солдату, его открытие задерживает только карантин. Вы видели проект, как вы относитесь к этому памятнику?

- Для меня это очень личная история. Я долго работал подо Ржевом в поисковых экспедициях, всегда выступал за необходимость такого мемориала. Важно, что этот памятник – первый крупный проект после развала Советского Союза. И по масштабу, и по значимости. Еще важно, что это первый памятник непопулярной, скажем так, в советской истории битве. В свое время про Ржевско-Вяземский выступ говорили так: бои местного значения. Хотя людей в этих местных боях гибло не меньше, а порой и больше. Признание в таком масштабе подвига этих надолго забытых людей дорогого стоит. Думаю, это один из главных памятников в стране.

- Ржевский мемориал почтил память обычного солдата. Есть памятники полководцам, санитарам, даже собаке есть. Кому бы вы поставили памятник? Кого, на ваш взгляд, забыли?

- Над этим вопросом мы часто думаем, обсуждаем его с товарищами. Мне кажется, не хватает памятников мирным жителям. А ведь их погибло больше всего. Есть памятники на местах трагедий, на местах фашистских злодеяний. Но нет памятника обычным людям, в жизнь которых внезапно врывается война. Ведь солдаты, офицеры к войне готовятся, они понимают, что их ждет и куда они идут. А мирный гражданин просто живет, а потом ему нужно куда-то бежать, спасать себя, спасать детей, уезжать в эвакуацию, выживать…. Вот таким простым мирным людям, которые гибнут на войнах, я бы поставил памятник.

- Говорят, что война не закончена, пока не похоронен последний солдат. Как вы думаете, прошедшая война в этом смысле когда-нибудь закончится?

- Если говорить о поисковой работе, то закончить ее невозможно. В кого-то попал снаряд, разорвало на части.. Кто-то попал в болото, исчез, сгинул навсегда. Найти и похоронить всех – невыполнимая задача. Этого никогда не случится. Наша работа востребована до тех пор, пока есть люди, которые ждут вестей о пропавших без вести - о тех, кого мы ищем. Если из сотни поднятых тел личность одного нам удается установить… Если оказывается, что его ждут - значит все не зря. Надо сказать, что в последнее время интерес к этому среди граждан нашей страны возрос. Люди пытаются найти свои корни.

- Иногда, читая о том, что говорят на Западе, ловишь себя на мысли, что война не закончилась, что она продолжается, только перешла в какую-то другую форму. Нас обвиняют во всех грехах, пытаются окружить войсками. Вы что об этом думаете?

- У меня был хороший знакомый, ветеран вермахта. Пожилой немец, мы несколько лет с ним общались. Он попал на фронт в конце войны, в Берлине, ему было 16 лет. А потом он жил в ГДР. Когда я его спрашивал, почему снова началось какое-то противостояние между Россией и Западом, он говорил: «Сергей, не верь европейцам. Они будут вам улыбаться, говорить и делать то, что вы хотите. Но только до той поры, пока не появится новый Гитлер. Или Наполеон. Когда он появится, то первое место, куда укажет его перст, будет Россия.

Вы правы, война продолжается, теперь она идет за умы. Противник стал хитрее, он понимает, что силой оружия ничего не сделает. Но если ему удастся воспитать одно или несколько поколений в своих ценностях, то можно будет сказать, что войну он выиграл.

Их ценности – это отсутствие человеческих ценностей. Когда мне говорят, что есть европейские ценности или еще какие-то, я считаю, что это бред. Потому что есть либо общечеловеческие ценности, либо нет никаких. Общечеловеческие ценности понятны каждому – верность, честность, дружба, любовь и так далее. А все остальное – это выдуманное. Именно выдуманное пытаются насадить сейчас нашим детям.